День пробегает незаметно,
И два часа за полчаса.
Мы пролетаем над планетой
И слышим чьи-то голоса.

13 февраля 2006

---

Да нет, ничего не хочу. Легко, метко наживать друзей и врагов, приятелей, недругов. Разбрасывать всех по всему миру и пить спирт из жестяных кружек, вдыхая после каждого глотка запах чьих-то волос. Блондинки, брюнетки, шатенки, рыжие. Они же ведь все одинаковые – такие нелюбимые, ломкие, детские. Совсем игрушки, плюшевые, пластмассовые, электронные. А мне бы на войну, а их – только чтобы вдыхать запах волос после каждого глотка спирта их жестяной кружки. Светлые, черные, темные, рыжие. Автомат и кричать.. а мне бы на двадцать назад, на сорок, нет на все сто. И вперед во всем красном. А они бы потом гордились.. блондинки, брюнетки....
Утро субботы такое особенно терпкое. Именно это временно кажется счастьем: ты лежишь в ванне, читаешь книгу, воздух наполнен запахом мандаринов. Женственная девушка готовит тебе завтрак, ты мандариновые корки раскладываешь по собственным коленям. Выходишь – и яркий солнечный свет в окно, приближение весны. Куришь, куришь, пьешь ярко-красный морс из стеклянной колбы, болтаешь о пустяках. Смотришь на каштановые волосы чужой подруги, они так шелком на плечи, блестят на солнце. Ни о чем не хочется думать, только сидеть так, смотреть, писать sms о том, что скоро весна, совсем скоро весна.
Раскрась меня черно-синим,
Сделай меня белой.
Я не твоя Россия,
Ты не моя Венера.
..Значит все в порядке, значит будет одежда красная, и насколько захочу – настолько и вернусь назад. И встречу своих вождей еще, и буду вытягивать из людских ран жизнь и смерть – как захочу. А пока я только пишу стихи. Вот такая бессильная.

13 февраля 2006

---

Я до предела беспокоен,
До беспредела знаменит.
Во всем, чего я был достоин,
Я трижды ранен и убит.

Вокруг меня людская вьюга,
Во мне самом живет молва,
Мне не нужны ни помощь друга,
Ни беспробудная Нева.

Мне скучен мир в моей постели,
Где все цвета слились в один;
Мне нужно только две недели –
И я опять непобедим.

Два лимузина, три кареты –
И я весь мир сожгу дотла..
И снова будут кастаньеты
И бесконечная игра.

13 февраля 2006

---

Я – твоя черная Мексика, измазанная белой краской. Волосы цвета копоти я заглаживаю гелем назад и выхожу на широкую пыльную дорогу. Дорога ведет к морю и гранатовым мечтам. Я вырываю из себя крючки и цепляюсь ими за камни, пытаясь приблизиться к тому моменту, когда солнечный свет будет литься из-под ног и перестанет слепить глаза. В моем кармане большой нож, я достаю его каждый час и отрезаю кусок своей плоти, чтобы кормить псов, которые стали мне родными братьями. Мне кажется, я одна на своем Южном полушарии знаю, что такое настоящая месть. Я собираю лоскуты красных юбок шлюх, которые отдаются мне даром во время моего пути. Когда-нибудь я сошью тебе из этих лоскутов платье, которое не будет бояться огня. Ты будешь танцевать вокруг костра, и море будет играть тебе латинские мелодии, чтобы танец тебе не наскучил. Но это все мечты. У меня впереди долгий путь, а потом не менее долгая битва. А потом я долго буду вымаливать твое прощение за победу над тем, с кем ты сейчас вместе. Но ты простишь меня. Ведь я буду уже полностью белой. Твоей Мексикой.

10 февраля 2006

---

Это было в тех местах столицы,
Где мы собирались вчетвером.
Мне порой казалось, это снится,
Только сниться стало лишь потом.

Мой отец и два старинных друга
Наливали джин, а я пила.
Сигарета шла сто раз по кругу,
К вечеру кружилась голова.

Кто-то уезжал и возвращался,
Кто-то раздевал и одевал.
Как-то я ушла, не попрощавшись,
Чтоб меня никто не целовал.

Мой отец любил затеять ссору,
Но потом все трижды разрешал.
Между нами не было раздора –
Он ведь ничего не обещал.

А сейчас в московских электричках
Засыпаю я и вижу сны:
Что они совсем еще мальчишки.
Беззащитны и слегка пьяны.

8 февраля 2006

---

Твоя криминальная точность сбивает меня с толку. Я прибиваю тебя к потолку и смотрю, как ты медленно падаешь вниз. Ты куришь вечность и каждой сигаретой вынимаешь из меня все мои корни. Ты сконцентрированная жизнь, в отличии от меня. Я люблю тебя два раза в неделю, при условии, что ты устраиваешь мне праздники. Праздник за праздником. Я нарезаю твои расчеты на конфетти, и ты плачешь потом несколько дней подряд. Твои же расчеты – они всегда верны. Ты всегда знаешь, когда я приду, чтобы прибить тебя к потолку. На столе уже лежит твое сердце, чтобы я не трудилась его доставать. На стенах уже развешены наши фотографии, когда мы еще не были знакомы и, наверное, когда еще даже не родились. Ты читаешь старые книги и считаешь в них буквы. Ты знаешь такие астрономические цифры, какие мне и не снились, и никогда не приснятся. Порою мне хочется любить тебя чаще, но в такие моменты я всегда выхожу под открытое небо и мгновенно забываю тебя.

7 февраля 2006

---

Ты моя революция. Красная метка на черном листе бумаге. Бумага приобретает форму кулака, я вспоминаю, что он похож на сердце. Я ищу тебя. Когда я занимаюсь этим, я понимаю – медленно, но верно -, что наша жизнь похожа на воду в стакане. Если смотреть сквозь стекло, она прозрачная. Если смотреть сверху, она мутная.
Ты мой вечный огонь.
Ты мост, разорванный пополам кем-то большим и сильным.
Ты проигравшая. Раз и навсегда. В этой мощной безжизненности. Я удивлена тому, что это слово где-то есть. Оно есть на картах, оно есть в словарях. А тебя там нет.
Ты мой инструмент. Мой последний бокал вина. Моя первая святость.
Ты мое изуверство. Это слово тоже есть в словарях.
Ты моя революция. Помолчи. Может быть, тогда я смогу найти тебя.
А губы в крови.
Скажи мне “пли” - и я застрелю кого угодно ради тебя. И больше не буду ждать крови.
Чтобы тоже стать революцией.

28 января 2006

---

Их всего тридцать два, за открытым – туман.
Там мое ничего с беспределами боли.
А за дверью – трава, а за дверью – обман.
Где коснется любовь, там кончается воля.

Или целься в висок, или брось пистолет.
Подари мне погоны и красное знамя.
Все следы - на песок, а на трезвую – “нет“.
Только “нет“ и забудем, лишь “нет“ и оставим.

Стали руки как сталь, стали губы как воск.
Ты однажды расплавишься в детских изгибах.
А на трезвую – “жаль“, а под зеркалом – лоск.
Это “жаль“ не для жизни, а для перерывов.

И согласия нет, и по улице – врозь.
Потому, что ты хочешь быть правильно-вечной.
Это четкий ответ, “ситуация sos”.
Твоя жизнь, может быть, без меня безупречна.

И на улице снег, он засыплет мой дом.
Я надеюсь на то, что тогда не уйдешь.
И я выключу свет для тебя перед сном.
И всю жизнь буду знать.
Что ты здесь.
Что ты ждешь.

28 января 2006

---

Оставьте мне веру в рассказ мой в подарок:
Я не иностранец, я не чужеземец.
Я только наклеил зря несколько марок..
Меня зовут Ганц, но я русский, не немец.

Я впитывал эти места через кожу,
Родившись в Союзе, взрослея в России.
Да вы не смотрите, что мы непохожи.
Я вам разъяснить свои гены бессилен.

Я ваш по бескровью, я ваш до азарта.
Но, знаете, я лишь сейчас сожалею,
Что нет уж страны, что сияла на картах
Огромной страною, где флаг красный реет.

Ее растащили, ее разорвали,
Ее превратили и сбили с дороги.
А мой дед хранит еще две из медалей –
От братьев своих он спас ваши пороги.

Не верите.. Вот , посмотрите на фото:
Мой дед с генералом, он всем вам известен.
Здесь даже подписано..: это суббота.
Смеетесь.. Ну что ж, мне ваш смех только лестен.

Прощайтесь с Россией, езжайте на волю,..
Ведь это уже не страна патриотов.
Вы смейтесь, а я свои слезы не скрою.
Порвите все письма, отдайте мне фото.

Мой вздох. Мои плечи – на них груз печали.
Совсем не об этом мечталось мне в юность..
А помните, "слава" мы хором кричали..
Не помните.... Сладки забвенье и глупость.

Оставьте и мне часть забвенья в подарок..
Меня зовут Ганц, но я русский, не немец.
Я бы написал, но на вас жалко марок.
Я не иностранец, я не чужеземец.

27 января 2006

---

Я тебя не целовал, не прося прощения,
Ты из дома выходила только с разрешения.
Ты любила всей душой, я тебя не рисовал,
Я любил, лишь как умел – я любил, как воевал.
Я с друзьями уходил на недели в промыслы,
Ты все слезы проливала, зря лелея домыслы.
И однажды нас поймали, как в рубаху мотылей,
Ты, когда со мной прощалась, была сахара белей.
Я тебе писал по строчке пару раз за год, а ты
Каждый вечер проливала слезы на свои листы.
Десять лет я отсидел, ты их все была верна.
А потом сказала мне, что в другого влюблена.
Сколько раз меня прощала за проступки юности,
Сколько вынесла борьбы с бедностью да глупостью,
Сколько сил убила только, чтобы жизнь свою сгубить,
Сколько лет меня ждала, чтобы честно разлюбить.

26 января 2006

---

Я присела у стойки бара
И дала четкий знак бармену.
Рок-н-рол не сгорел в пожарах,
Просто время закончить смену

И уйти метко в чью-то память,
Уступить все места и судьбы.
Я позволю его изранить,
Не прикрою широкой грудью.

Рок-н-рол в бесполезной битве
Все вербует кривые души.
Я еще не совсем забита,
И я знаю, как будет лучше.

Развернувшись, уйти с триумфом,
Не сломав каблуков и спеси.
Не проснуться на это утро,
Не продумывать планы мести.

Став легендой, пройтись по школам,
По дворам, где, срывая глотки,
Сняв с глаз слишком тугие шоры,
Москвичи снова глушат водку.

Будто деньги брала за это,
Рассуждала я слишком броско.

И бармен мне включил кассету.

И на весь мир запел Высоцкий.

17 января 2005

---

Поцелуй – я вдыхаю азарт. Поцелуй – я вдыхаю вдохновение. Я вдыхаю интуицию, знания, умение побеждать. Я вдыхаю в себя желание побеждать. Я хочу объявить о помолвке. Потом расторгнуть ее – да -, но сейчас – объявить. Хочу сидеть на лавочке людном сквере на его коленях и целовать. Поцелуй – я вдыхаю феноменальное обаяние.

17 января 2005

---

Остановить время и ловить ртом застывшие в воздухе сферы воды.. Американского солдата расстреляли за трусость, проявленную в бою. Это был прецедент. Судили и расстреляли за трусость человека, который не подал ни одного прошения о помиловании. Такие дела.
Абсолютно несовместимый коктейль: яйца с хлебом и майонезом, клубника и документальный фильм о проститутках.
Сведи меня с ума своей безграничностью, необъяснимостью, бесконечностью. Мы будем снимать только людей с открытыми лицами, только тех, кто хочет что-то сказать. Только тех, кто может сказать правду о себе. Мы будем снимать то, что однажды мне сможет показаться интересным. Сара. Тебя снова зовут Сара. А я твой композитор, я ставлю тебя на вершину твоей же собственной безграничности. Вершина будет единственной гранью в твоем несбывшемся мире, вершина будет единственным концом в нашем бесконечном мире. Ты соберешь волосы в хвост, я наведу камеру, и мы будем снимать только тех, кто не боится открыть своего лица. Ты будешь смотреть в пустоту, ты будешь говоришь, ты будешь спрашивать у них, ты будешь срезать с них душу, как кухонным ножом.., а я буду снимать тебя. Я буду снимать тебя. Ты будешь в своем синем платье, оно будет закручиваться вокруг твоих ног, которых не будет видно в кадре, которые я буду поглощать глазами в перерывах. Мы будем делать шоу. Мы будем делать самую популярную программу на телевидении. Тебя будут звать Сарой, тебя снова будут звать Сарой.

9 января 2006

---

Писать бесконечно стихи возвратами,
Резать, как кожу, на грубые ткани
Стаи времен.. я в тебя автоматами
Жизнь загоняю навеки израненную.

Дайте мне честность, снега миллионами,
Я – если хочешь – шаги с пересчета
Буду из окон считать недозвонами,
И подчиняться своим же просчетам.

Стань бесполезным, неважным, нежизненным,
Стань переправой, уйди в переплавку.
Я за себя один взмах над отчизною,
Старой любовью на новую ставку.

На хуй отправятся дважды столетия
Этой зимы беспредельно разрозненной.
Мы в поездах, на вокзалах к прибытию
Будем осваивать чьими-то кознями.

Хватит, пожалуй, не надо истерики,
Хоть одну мысль возродить из сомнения.
Да. Уничтожить пропавшую лирику.
Да. Стать рабом своего невезения.

26 декабря 2005

---

Дайте мне света,
Старые раны сотрите с часов.
Все было летом,
Мы клали судьбы на чаши весов.

Мы расставались –
Будто весь мир проходил стороной.
Нам оставалось
Ждать новой встречи под вечный конвой.

Губы рисковым
Страхом на миг закрывали глаза,
В сумерках сонных
Были не вместе, забыв тормоза.

Помнишь то лето?
Стань моей снова, такой же больной..
Девочка Света,
Я одинока, останься со мной.

26 декабря 2005

---

И хочется плакать,
И счастье на грани.
Мы в вечную слякоть,
Но под парусами.

Не тянет не выпить,
Не сломаны нервы.
Мне хочется крикнуть,
Что ты был мой первый.

Под знаменем вечным
На взгляд мой осталось,
Что ты мной замечен,
Что ты моя слабость.

26 декабря 2005

---

Всем доказать, что Камчатка – и есть Эльдорадо;
Всех убедить, что Россия смирится с войной.
И в одиночку родное, но дикое, стадо
Сердцем закрыть, чтобы дальше идти не одной.

Встать на защиту себя – не себя – да не важно.
В споре откуда-то сила возьмется с времен,
В коих я в клетках врагов побеждала не дважды,
В коих мне не было дела, что мы все умрем.

Страха в глазах, как во многих, в моих не увидишь.
Встав на ступень выше тех, кто пришел к нам с огнем,
Я не убью, а за то, что нас так ненавидишь,
Помнить ты будешь, что женщиной был побежден.

18 декабря 2005

---

Невиновную – в клетку за все преступленья,
Что, смеясь, совершит она ради меня.
И ни капли сомнения и сожаленья,
И безудержный шепот: "Умру за тебя.".

Я в минуту сказал, что любить не умею,
Она в час поняла, что я не продаюсь,
Я ее удержать, уберечь не успею,
Лишь услышу в тиши: "Ничего не боюсь.".

И сгорят города, и никто, без сомненья,
Посадить уж не сможет, уйдя от огня,
Невиновную – в клетку за все преступленья,
Что, смеясь, совершит она ради меня.

13 декабря 2005

---

Бежать без оглядки
и до беспредела
сжимать твое тело.
Снимать твои платья,
они все так схожи.
Снимать твою кожу
на камеру в макро,
чтоб страсть не иссякла,
ведь мы через годы
не станем моложе.
Снимать твои песни
с тех видеопленок
и в память печатать,
ведь на ночь лишь вместе
их слоги и строчки,
считать эти точки......
Закончить навечно..
и вновь до предела
снимать твое тело.
Деньгами, любовью,
наркотиком, кровью
и выжженной болью.
Снимать твое тело.
Снимать твое тело.
Снимать твое тело.

..снимать твое тело.
Вот что я хотела -
купить
твое
тело.
Остаться бездомной,
и в комнате скромной
смотреть твои фото,
где ты всех моложе..,
читать твою кожу.

7 декабря 2005

---

В желтый окрасятся воды Москвы,
Мы вспомним все наши передовые.
Станет героем, кто трусом прослыл;
Зрячий увидит мир, будто впервые.

Грянет война, приготовлюсь гореть,
Спину прижав к спине лучшего друга.
С другом не страшно в бою умереть,
Лишь бы та смерть была чьей-то заслугой.

Брось автомат, в нем давно нет огня,
Трахни судьбу перед вздохом прощальным.
Сдохни, солдат, сотню раз за меня,
Но по желанью, а не обещанью.

После войны кто-то встанет один –
Из уцелевших единственный трезвый.
Он в 18 дожил до седин
И пересек все границы и срезы.

Он до ухода на пенсию в срок
Будет жрать трупы святых по получкам.
Эта война все запрет на замок
И на всю жизнь запретит все отлучки.

24 ноября 2005