Я не буду мир с тобой делить,
Лучше я его с тобой умножу.
Арифметика простая: не прожить
Без меня тебе, и мне без тебя тоже.

Разлетятся птицы по зиме,
Отцветут гастроли звезд эстрады.
А наш мир распустится, и мне,
Кроме нас, других людей не надо.

Кто-то пробует играть на все лады,
Струны рвутся, их опять меняют.
А наш мир даст нам с тобой плоды,
И все птицы соберутся стаей.

От всех рек не хочется отпить,
Испытать не хочется все стужи.
Я не буду мир с тобой делить,
Мне другой мир, кроме нашего, не нужен.

24 июля 2007

---

Мне не будет больше смысла
Жизнь обтачивать, как числа,
Но и сил нет доползти до чистого листа.
Голос сладок, но простужен,
И ты мне, как прежде, нужен,
Да и если мы уйдем, то это неспроста.
Мир ложится строго в рифму,
Изучаю логарифмы,
Дожидаюсь: все решится раз и навсегда.
Вот дилемма: два вопроса,
Выбрать невозможно просто.
Я спрошу тебя, а ты мне точно скажешь "да".

19 июля 2007

---

Телефон пустой изнутри, снаружи,
Я с тобой простой - и уже не нужен.
Не звонишь, не ждешь и не варишь кофе.
Это все же ложь, даже если в профиль.
Я не сплю, не ем, не читаю мысли.
Не пойму, зачем, если жизнь без смысла.
За окном январь, недопитый с мая,
Улечу, как встарь, в лебединой стае.
Упаду во мрак, если мне прикажут,
Я уже не враг и не близкий даже.
Под ключицу нож, а по крыльям ветер.
А ты снова ждешь, значит я в ответе.

19 июля 2007

---

С днем рожденья твоей половинки.
Оставайся холодной, как льдинка,
Не роняй ни платка, ни слезинки
И не лги мне, как было всегда.
Не считай сдачу, пой через силу,
Не цепляйся за сны и квартиры,
Дослужись до цветного мундира,
Знай, что ты неподвластна годам.

Строй миры, жги цветы и игрушки,
От ночей оставляй только стружку,
Сочини себе куклу-подружку
И за доллар продай через год.
Ты мудра и, наверно, достойна,
Чтоб никто не мог сделать так больно,
Что назад ты бы, словно безвольно,
Повернула. Иди лишь вперед.

12 июля 2007

---

Она подхватила чужую идею,
озвучила
и ушла на дно.
Что-то потом случалось, но на самом деле
ей всегда было все равно.
Она не знала ни одного языка
из тех, на которых пела,
даже родного.
Никто так и не понял потом,
что она все-таки сделала.
Она загибала
назад челки,
выдыхала томно,
но смысла в этом не понимала.
Она была в меня влюблена
дольше, чем я в нее.
Она хотела на всех,
кто пишет стихи, написать:
"Пишу стихи.".
Она не прощала смех,
но прощала грехи.
Однажды
она попрощалась со мной -
совершенно беззвучно.
Впрочем, это случилось дважды,
так она строила из себя мученика.
Не знаю, смогла или нет.
У меня в свое время не получилось
дать ответ
на нее "я боюсь"
и сделать из нее принцессу.
Она так и осталась бесом,
попрощалась со мной, но до сих пор не прощает,
а я до сих пор смеюсь.

14 июня 2007

---

Через год - воскресенье вербное,
Мы испачканы вербной сажей.
Все, что знаю, наверно, верное.
И, наверно, вернее даже.

3 июня 2007

---

Вот что было в начале:
Он почти уже сдох на пороге последнего дома по улице.
Все кричали, прохожий ссутулился
и продолжил путь в сторону центра.
Кто-то тихо сказал:
"Может, надо помочь?".
Закричали сильнее: "Сейчас -
ночь.
Два часа и еще два процента.".
Ну а кто-то - шагнул и упал на колени.
И испачкал в крови пиджак и брюки.
На кого-то смотрели глаза,
мокрый нос уткнулся в руки.
Вот что было в конце:
Мы бежали.
То есть, нет, я бежал,
ты лежал у меня на плечах.
Было больно и страшно, а они замолчали.
А еще была ванна в крови,
километры бинтов и без четверти три.
А потом я рыдал при свечах.
Вот что было всегда:
Будто боги не знали,
что случится без четверти два.
В половину
Подсказали бы выйти во двор
И зарезать того, кто так ранил тебя.
Уж теперь из себя пусть не строят невинных.
Мне осталось тебя хоронить.
Но сначала придется понять,
как случилось, что я ничего не могу изменить.

18 мая 2007

---

Ты мне скажешь, скажешь, скажешь; закричу.
Оставайся даже, даже через "не хочу".
Будь неровным и неверным,
будь простым, пустым, надменным,
но со мною непременно.
Это солнце ярко светит через боль (мне больно, больно),
Я вложила всю себя в свою любовь, спокойно, стой.
Дверь закрою, не пущу,
я привыкла быть с тобой,
Ты останешься, я все тебе прощу.

16 мая 2007

---

Это уверенный взгляд с неба,
Ты знаешь правду, девчонка, точно.
Судьба все кидала нам крошки хлеба,
А потом отпустила тебя досрочно.

И льется дождь до этого срока,
Ты старше, моложе и снова старше.
Слышишь.. Жизнь – еще та морока,
Камень швырнет за смех и за кражу.

А мы ведь крали, черт, как мы крали
Все это солнце и лишние фразы.
Я вижу отсюда: ты вся в медалях,
Ты светишься ярче всех солнц сразу.

16 мая 2007

---

У меня не погашен свет,
Мать в кроватке уже не плачет.
У меня есть на все ответ
И, конечно, на все есть сдача.

Из окна на пол льется ночь,
В моей комнате ей спокойно.
У нее скоро будет дочь,
Неожиданно и невольно.

В моей комнате мертвый сад,
У меня было много крестных.
Я их всех отправляла в ад,
Оставляя кресты на веснах.

Взгляд с обложки, паркет, стекло,
Свет погаснет, наверно, в полночь.
Мама, спи, это так легко,
Ты потом ничего не вспомнишь.

Эти сутки длинней зимы,
Бесконечной в забытом саде.
Мама, спи, это тоже мы;
Нас еще предадут награде.

Потолок отражает тень,
Там война, значит мне не больно.
Очень скоро наступит день.
Я, наверно, его достойна.

11 мая 2007

---

Ей было 13, она застряла где-то на этом моменте. Вокруг рос и развивался мир, друзья приходили и уходили. Казалось, одни родители старели и умирали, а на смену им появлялись другие. Седьмой класс московской школы, перемены и длинные коридоры с облупившейся краской на стенах, окна, примыкающие друг к другу плотнее, чем хотелось бы. А иногда хотелось – вжаться между ними, прильнуть к отопительным трубам, закрыть глаза и забыть о своих тринадцати прожитых. Но места было мало, места вообще не хватало. В помещении класса на третьей парте у стены приходилось поджимать под себя колени и склоняться над столом, чтобы не чувствовать так ярко тесноту воздуха и низость потолка.
А ей все было 13. Сентябрь, октябрь, ноябрь. Она чувствовала себя неверно настроенным компьютером, который при установке программы не видит две директории и не может продолжить работу. Может быть, это кажется глупым, но ей снились паспорта и – иногда – самолеты. Самолеты в последний момент избегали опасных зон в небе, изредка меняли курс на противоположный и сбрасывали крылья, отращивая новые. На уроках она рисовала их на последних страницах тетрадей, однажды учитель заметил ее рисунки и предложил рисовать для школьной стен-газеты.
Она отказалась; мгновенно забыла об этом предложении, села на свое место, достала из сумки завтрак. Она любила в каждом своем дне только 20 минут. Первые десять – утром. Около семи утра она босиком проходила на кухню, вставала на цыпочки, доставала с верхней полки всегда открытого шкафчика белый хлеб и лезла в холодильник. Сколько она себя помнит, там всегда были любимые ею продукты. Она садилась на пол, нарезала батон, мазала каждый кусок маслом, клала сверху лист салата и пластинку белого сыра. Не было ни холодно, ни жарко, не замечался свет, падающий из окна на голые колени. Вместо всего мира в ее руках были листья молодого салата, без которого она, как ей иногда казалось, не могла жить.
Вторые любимые десять минут приходились на большую перемену, во время которой она ела свои бутерброды, вспоминая утренние часы. В это время она не жила в настоящем - можно сказать, что ее вообще нигде не было. Ведь прошлого, в котором она так отчаянно находилась, уже не существовало.
Ей было 13. Было страшно. По ночам, когда наступила зима, она раскладывала одеяло по краю кровати и фантазировала о вещах, о которых фантазирует, наверное, каждый человек в любом возрасте. Это были бесконечные воздушные и водные пространства, плоты и ковры-самолеты, горизонты ровными кругами. Она умела все это очень ярко представить. Было красиво, но все равно страшно.
Зима не кончалась. Да и не может кончиться то, что никто не уничтожает. Иногда создавалось впечатление, что все дома, расположенные по дороге от дома до школы, раскладываются на кирпичики, а потом и кирпичики рассыпаются в прах и песок. Земля делала в день по 500 оборотов вокруг своей оси, шутка ли.. Да нет, просто не успевало темнеть. Снег не падал, он просто перемещался сверху вниз, останавливаясь, когда на него натыкались предметы.
Ей было 13, и с каждым днем все сильнее болела голова. Потом будто точно такая же боль перешла в спину и кисти рук, ей было тяжело держать ручку. После уроков к ней иногда кто-то подходил и предлагал прогуляться в парке, она никогда не отказывала, она не спешила домой. Она ходила по длинным дорожкам, которым не было видно конца, и не запоминала, кто идет рядом с ней. Она не знала имен. Она их боялась, имена – они такие вечные; слова пусты, а имена вечны, ей почему-то так казалось. А еще эта вода, эти реки.. все-таки хорошо, что зима.
Однажды утром солнечный свет не нашел ее коленей на кухне. Он провел бархатными руками по вечно открытому шкафчику, нащупал ручку холодильника, дернул посильнее. Но есть в этом мире моменты, когда даже самые сильные бессильны абсолютно. Потом были звуки, приехала машина скорой помощи, разбился кувшин. Ей было 13. Ее пятисотые, как она могла бы подумать, родители бились каждый в своей истерике, осколки кувшина разлагались на мягком ковре, чужие люди наступали на рисунки, оставшиеся лежать на полу. Стены комнат видели такое первый и последний раз в своей короткой жизни: на голубой простыни с широко открытыми глазами абсолютно неподвижно лежала тринадцатилетняя старуха. Может быть, лет через сто что-то изменится. Розовые банты на их русых волосах потемнеют, кто-то замрет , кто-то разорвет провода скорости, имея возможность справиться с этим замкнутым кругом. Но ей было 13. И она уже не дойдет до своей школы по дороге, на которой изучила каждый миллиметр. От всех этих игр со временем устаешь, просто опускаешь руки и не можешь больше бороться. Начинаешь искать того, кто посмеется и расскажет тебе, что времени нет, но не успеваешь найти его. И тогда умираешь. Но самое страшное, что теперь тебе уже точно навсегда останется 13.

27 марта 2007

---

Ты трезвая. Слушай, откройся Содому,
Излей свои бредни на стол радикалам,
Не плачь, не кричи и не трать белладонну.
Замри. Будь пассивной. Довольствуйся малым.

Люби беспричинно и даже нарочно.
Я вспомнил. Догматы рифмуются строчно.
Но, черт, я забыл, что люблю идеалы.
Прости и давай все напишем сначала.

Итак. Нет, с 'итак' начинают поэты.
А не герой, я забыл документы.
Нашли компромисс, потеряли сюжеты,
Давай посчитаем с начала моменты.

Момент номер раз: ты трезва, я не очень.
Да к черту все, снова рифмуем построчно.
Все мысли пропали, на этом поэты
Искать начинают свои документы.

А я не герой, ты трезва, так напейся,
Залей свою душу, закройся от мира,
Бей стекла локтями, на счастье надейся,
Дари всем цветы и цитируй Шекспира.

19 марта 2007

---

Старый крест черно-белый на шее -
Это след от обид и разлук.
Крест становится все тяжелее,
Но ты веришь, что он тебе друг.

Ты готова поверить в любое
И, что знала, навеки предать,
Лишь бы каплю любви и покоя
Каплей лжи в своем сердце создать.

Разглядев только эту дорогу,
Положив жизнь на плечи судьбе,
Ты все шепчешь себе: "Ради бога..
Ради бога живи на земле.".

Один раз тебе случай поможет,
А потом разобьет о скалу.
И ты крикнешь в ночи: "Сколько можно..!
Ради бога.. зачем я живу.. ".

Не услышит далекое небо,
Как ты плачешь в холодной ночи.
Одиночество пляшет нелепо,
Не реви ему в такт, помолчи.

Чтоб спасти твою жизнь, а не карму,
Утопив крест в горячей крови,
Я варю тебе серую амбру,
Доверяя лишь силе любви.

9 марта 2007

---

Мне в "Артек" уже поздно по сути,
Но мой нож еще так же остер.
Среди грязной полуденной мути
Героиновый гаснет костер.

Мир друзей мне дарил в камуфляже,
А потом отбирал и сжигал.
Я холодный, бессмысленный даже,
И за это весь смысл отдал.

Так друзья.. Я о них среди снега
Вспоминаю, уже не любя.
И теперь в эту битву с разбегу
Я влечу только ради себя.

Мир взвалю себе сонный на плечи,
Позабыв, что он мне будто враг,
И моим знаком будет на вечер
Героином посыпанный флаг.

9 марта 2007

---

И начинается весна,
И кто-то режет льды.
А кто-то - детские сердца
И взрослые труды.

Подруги греют на груди
Анонсы на week-end .
Он шепчет ей: "Не уходи.", -
А у нее - клиент.

Официантка из Твери
Перевернет поднос.
Аплодисменты. У двери
Тарелки лижет пес.

Светлеют стекла, а на них
Рисуются слова.
"БГ", "ты сука", "рок", "Пикник",
"Привет", "я родила".

Да это ж Светка родила..
Россия жжет молву.
А я сегодня поняла,
Что я тебя

24 февраля 2007

---

Эти стены - как в больницах,
у меня в руке синица,
а в другой - кровавый нож.
Я строчила небылицы,
но и мне есть, чем гордиться:
ты меня переживешь.

2 февраля 2007

---

Ты нежная и сильная,
Я грубая и слабая.
Чтоб быть друг с другом мирными,
Нам не хватает малого.

Убей себя, красивую.
Вцелуй в меня, в роскошную,
Все жизни непосильные
И стоны сотни брошенных.

И раздари по мелочи
Любовь мою запретную,
Меняй на сны и девочек
Всю похоть безответную.

Когда с тобой расплатятся,
Купи билет до искренней,
И я смогу не тратиться,
Все сказки сделав истиной.

31 января 2007

---

На мне не ставятся кресты,
Передо мной не жгут мосты,
А от меня не ждут чудес
И гор из злата до небес.

С меня не требуют любви,
Жертв, утопающих в крови,
И красоты, и нежных слов,
И разрушенья тех мостов.

Передо мной нет ста преград,
Железных кованых оград,
Глубоких рек, густых лесов
И чьих-то грубых голосов.

Меня не заключают в плен,
Включая плен людских систем.
Нет лжи и зла - я в этом весь:
Не знаю, что у меня есть.

24 января 2007

---

Я спал в лесу, и средь берез
Мне невозможное приснилось.
Во сне лисой обедал дрозд,
А первая любовь забылась.

21 января 2007

---

Расскажи, что ты любишь, душа,
И мне легче от этого станет.
Я судьбе все еще ставлю шах,
Не поняв победивших желаний.

Объясните мне кто-нибудь, где
Меня прячут мои же страданья.
Помню я лишь одно: как в воде
Их топили лихие признанья.

Значит я не могу проиграть,
Если правдой напичканы крики.
Да и смысла победы не знать
Моему сердцу кажется диким.

И за вечностью старых границ
Мне откроют родные признанья.
И окажется, что в песнях птиц
Я, как Кали, ищу состраданья.

18 января 2007